Политическое убежище в США. Можно ли работать нелегально?

– (Елизавета) Да, в принципе, именно этот человек принимает решение. Если он в сомнениях, он может посоветоваться с начальником, но уже чисто при закрытых дверях, то есть он ему описывает историю, как человек приходил к нему на интервью, и согласовывает решение с начальником. Но в принципе, да, ваша жизнь фактически в руках вот этого одного человека, одного офицера. Там люди разных-разных национальностей работают, поэтому тоже есть свои проблемы с тем, что у них может быть какое-то предвзятое отношение, потому что они происходят там, не знаю, из какой-то Эфиопии и им кажется, что, если вас 2 раза кто-то напугал, это совсем не так страшно, потому что у них закапывают живьем и вообще другие вещи страшные творятся. Поэтому вот эта предвзятость, она есть однозначно, тут никаких сомнений не может быть.

– (Алексей) Ну может быть так, что скажут: «Давай выметайся в течение дня или недели, и в Америку тебе въезд запрещен»? Или как это происходит?

– (Елизавета) Не-ет, нет, конечно нет. Если вам отказывают на Asylum Interview (интервью о предоставлении убежища), то автоматически дело передается в суд (как правило, в этом случае люди не имеют никакого статуса) на новое рассмотрение. Более того, если смотреть по статистике, рассматривая страны бывшего Советского Союза, то, наверно, почти 50% дел передается в суд, не решается на стадии Asylum Interview. Почему? Потому что такого сильного кровопролития, как в африканских странах, у нас нет. И в суде уже мы как-то получаем этот статус.

– (Алексей) Какой вообще процент людей, которые успешно проходят интервью и суд?

– (Елизавета) Я как адвокат не имею права давать людям гарантии, когда они приходят, да.

– (Алексей) Нет, конечно.

– (Елизавета) При этом при всем у нас 100% получение у людей, которые прошли все дело с нами от начала до конца. У меня нет ни одного клиента, который не прошел. Вот я сейчас открыто говорю, пусть придет кто-то и скажет: вот вы вели меня с самого начала, и я не получил. Такого нет, то есть 100% получение у нас, потому что мы и человека готовим и сами очень много работаем. Может быть, где-то даже, скажем, перерабатываем.

– (Алексей) Это хорошо.

Торговая революция Трампа

Торговая война США подрывает экономику страны

Тарифы и кибербезопасность в центре внимания ...

Конгресс намерен ограничить тарифные полномоч...

Глобальные перемены в торговой политике США

Новый экономический курс вызывает споры в Кон...

Борьба за демократию против олигархии

США ужесточают визовую политику для африканск...

Волна протестов против политики Белого дома

Коррупция на границе США

Экономическая революция Трампа взбудоражила м...

Правительство США отказалось от расширения пр...

– (Елизавета) Но это как экзамен, да, лучше чуть-чуть переработать, но мы на 100% знаем, что этот человек получит статус. Просто это жизнь человека, которую ты держишь в своих руках. Он уже приехал сюда, он говорит: «Все, я здесь пустил корни, у меня дети здесь ходят в школу, я хочу жить здесь и вообще не представляю себя уже в другой стране».

– (Алексей) Вы можете сказать, сколько у вас успешных дел было в этом году? По политическому убежищу.

– (Елизавета) По политическому убежищу в этом году очень мало; я думаю, не более, наверно, 10. Я объясню вам почему. Есть 2 тенденции.

Во-первых, раньше дел на политубежище у нас было гораздо больше; я думаю, что ну в разы больше, наверно в 3-4 раза больше, чем сейчас. И не было такого большого процентажа подач через бизнес-иммиграцию, потому что через бизнес-иммиграцию по категории bachelor’s degree люди ждали 6 лет, а political asylum, или беженство, они получали за, как я сказала, 1,5-2 месяца. Естественно, все шли на политубежище. Теперь куда все идут? Как бы очень много наших людей идет как раз через бизнес-иммиграцию, а не через политубежище, потому что, как вы знаете, наши люди, они такие – нетерпеливые, они говорят: я хочу знать точно, и быстрее, и как можно быстрее. Поэтому мы делаем то, что быстрее.

Во-вторых, изменилась процедура, и мы так долго ждем вот этого назначения интервью, суда. Это же просто в один день поменялась процедура, в один день мы подаем все эти дела, и они застревают. И все адвокаты в недоумении – что такое происходит? Все дела вот так застопорили. Поэтому очень много дел, которые у нас висят в процессе, но у них нет интервью, у них нет суда, и из-за этого их я не включаю вот в то количество, которое я вам сейчас назвала, потому что висящие дела – это не те дела, по которым у меня есть решение сегодня.

– (Алексей) Ну, висящие дела – это тоже хорошо, если человек сейчас трудится, деньги зарабатывает в Америке. Все-таки это тоже как бы показатель, что он перешел ступень от простого туриста (туристом же человек может быть полгода, а потом продлить срок визы еще на полгода) и что вот именно он работает легально. Это тоже, я считаю, хорошо, правильно.

– (Елизавета) Ну-у, конечно, конечно. Но вы понимаете, мы радуемся тогда, когда человек получил, правда. Когда человек получил, это настоящий праздник. Вот я не радуюсь за людей, когда они получают, скажем, по пути рабочей иммиграции, потому что там больше техника. В ситуации с политубежищем каждое выигранное дело – это… ну как личное достижение. Знаете, вот очень личное. Мы с клиентом уже срастаемся, потому что мы столько всего делаем вместе, к интервью готовимся вместе, то есть мы уже просто как семья, можно сказать, к моменту получения им статуса. Поэтому, конечно, радуемся за клиентов.

– (Алексей) Сколько стоит податься на политическое убежище вместе с вами?

– (Елизавета) Цены разнятся в зависимости от сложности дела. Как правило, не менее $5 000; скорее всего, это $6 000. И у нас еще такая ценовая политика, что мы всегда берем $2 000 после получения, то есть если клиент получил статус, то это плюс еще $2 000. Назовите это бонусом, я не знаю, как угодно назовите, но вот такие расценки.

– (Алексей) То есть $6 000 и еще $2 000?

– (Елизавета) $6 000 и еще $2 000, да.

– (Алексей) А подготовка документов, сам визовый сбор сколько стоит?

– (Елизавета) Ноль. Нет госпошлины на политубежище.

– (Алексей) О, нет?

– (Елизавета) Нет госпошлины.

– (Алексей) Просто я слышал, что некоторые адвокаты как бы говорят, что у них, например, политическое убежище стоит $5 000, но потом они говорят, что вот еще надо $1 000, чтобы сделать ксерокопии какие-то, перевести документы. Это у вас входит в стоимость?

– (Елизавета) Нет. Мы никого не заставляем переводить обязательно через нас, клиент сам может переводить свои документы. Естественно, мы не можем включать стоимость перевода документов, это будет нечестно.

У нас, например, я не знаю, дела из Узбекистана идут без единой справки, потому что у них такая страна – ничего невозможно достать, да. Зачем я буду включать стоимость того, чего не будет, я знаю, по определению? И попадет какой-нибудь кейс из России, где у людей иногда миллионы этих справок. Поэтому надо смотреть по делу. У кого-то маленькая справка или повестка из милиции, которую за 5 минут можно перевести, а у кого-то огромные судебные решения, потому что человек с кем-то судился. Понимаете, это несправедливо было бы – все включить в какую-то цену. Поэтому нет, переводы отдельно. Но, как я сказала, мы не заставляем клиента делать это именно через нас.

– (Алексей) Вот смотрите, если потенциально какой-то клиент захочет с вами работать, он вам переводит $6 000, а ему не дают визу, то как дальше происходит общение?

– (Елизавета) Мы никогда не берем все деньги вперед. Деньги платятся по мере продвижения работы. И вот клиент заплатил $2 000, мы уже достаточно серьезно продвинулись по его делу. У нас никогда такого нет – вперед. Тем более сейчас дела так долго висят. Мы делаем такую ценовую политику, при которой даже вторую половину, то есть те $3 000, мы как-то разбиваем на тот момент, когда человек уже получит разрешение на работу, ибо мы понимаем, что, когда он получит разрешение на работу, у него зарплата будет совсем другая.

– (Алексей) Ну конечно, да.

– (Елизавета) Поэтому мы как бы идем клиенту навстречу, то есть, в принципе, если он приезжает, скажем, с бюджетом в $3 000, то можно с этим жить.

И, как я уже сказала, конечно, не нужно начинать работать по стезе политического убежища, если у вас нет даже визы. Сначала надо этот паспорт с визой получить, подержать его в руках и тогда начинать работать, а не наоборот.

– (Алексей) А нет ли смысла предварительно с вами созвониться или как-то списаться, взять консультацию, чтобы оговорить ситуацию и потом уже идти за визой?

– (Елизавета) Да. Но это тогда уже будет консультация. Действительно, мы будем концентрироваться исключительно на том, как получить эту визу. А как мы работаем, например, с политубежищем, да – надо по ступенечкам подходить к вопросу. Да, да, во многих случаях консультация помогает, то есть я честно хочу сказать, что консультация – это не решение всех проблем, мол, ага, проконсультировался, заплатил $125 – и вот она виза у меня гарантированная, то есть я говорю: волшебной палочки у нас нет. Ну, как бы да, мы можем… научить каким-то вещам, но это не гарантия успеха.

– (Алексей) То есть начать можно с консультации, которая стоит $125.

– (Елизавета) Да, все иммиграционные консультации у нас стоят $125.